Через несколько лет после выхода романа «Отцы и дети» Тургенев рассказывал, как он работал над образом Базарова. «Не удивлюсь, впрочем, что Базаров остался для многих загадкой; я сам не могу хорошенько себе представить, как я его написал. Тут был — не смейтесь, пожалуйста, — какой-то фатум, что-то сильнее самого автора, что-то независимое от него. Знаю одно: никакой предвзятой мысли, никакой тенденции во мне тогда не было; я писал наивно, словно дивясь тому, что у меня выходило», — писал Тургенев в письме к Салтыкову.
В авторском отношении здесь предугадывается особенная сложность образа, даже парадоксальность его. И сложность натуры Базарова раскрывается уже в самом начале романа, в «идейных спорах» его с Павлом Петровичем. Именно здесь Евгений Васильевич раскрывает свои взгляды, мировосприятие и характер.
В этих спорах герои касаются многих сторон русской жизни — морали, религии, культуры, общественных отношений. Павел Петрович считает, что только аристократия способна вывести Россию на путь прогресса. Идеальным общественным строем, по мнению Кирсанова, является конституционная монархия, принятая в Англии.
Базаров же считает аристократов не способными к решительным действиям, и потому он отвергает эти пути. Отрицает герой и религию, принципы и авторитеты, ту свободу, о которой «так хлопочет правительство». Кирсанов напоминает ему о том, что нельзя все время разрушать, «надобно же и строить». На что Базаров отвечает, что «сперва нужно место расчистить», а строить — потом.
Кирсанов напоминает Базарову о патриархальности русского мужика, говорит о том, что нигилисты совершенно не знают русского народа: «…я вас за русского признать не могу». На что Базаров с гордостью отвечает: «Мой дед землю пахал… Спросите любого из ваших же мужиков, в ком из нас — в вас или во мне — он скорее признает соотечественника». Однако герой совсем не идеализирует русского мужика. Базаров е негодованием говорит о невежестве народа, о грубейших суевериях, о падении нравов в крестьянских семьях.
Кирсанов пытается убедить противника в эстетическом значении искусства, живописи и поэзии. Базаров же убежден в совершенной бесполезности этих духовных ценностей. «Порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта», — заявляет он своему приятелю Аркадию. Он смеется над Николаем Петровичем, который играет на виолончели. Базаров чужд сентиментальности, какой-либо романтики. Любовь, по его мнению, это чувство напускное, «блажь, чепуха». Природа имеет лишь утилитарное значение.
Отметим, что истина не рождается в этом споре — «Кирсанову не хватает «отеческой» любви к ней, Базарову — «сыновнего» почтения. Базаров прав, что любые истины и авторитеты должны подвергаться сомнению. Но наследник должен обладать при этом чувством сыновнего отношения к культуре прошлого. Это чувство Базаровым подчеркнуто отрицается. Принимая за абсолют конечные истины современного естествознания, Базаров впадает в нигилистическое отрицание всех исторических ценностей», — замечает Ю.В. Лебедев.
Причиной этого всеобъемлющего отрицания часто считают нигилизм Базарова, его материалистические воззрения, однако это лишь внешняя (наиболее поверхностная) причина поведения героя. Истинные же мотивы «беспощадного отрицания» заключены в самом укладе русской жизни, в характере героя, в складе его мышления.
Еще дореволюционный исследователь А.И. Незеленов писал о Базарове как о типе истинно русском, национальном. И в тургеневском герое, действительно, очень много исконно русских, национальных свойств. Прежде всего, в нем есть простота, русское добродушие. Черты эти проявляются в Базарове во время дуэли с Павлом Петровичем.
Слегка ранив своего противника, Евгений Васильевич отказывается продолжать дуэль, отказывается от своего права на еще один выстрел. «Теперь я уже не дуэлист, а доктор и прежде всего, должен осмотреть вашу рану», — говорит он Павлу Петровичу.
Есть в Базарове и способность безраздельно отдаваться чувствам, «все поставить на карту женской любви». Это тоже исконно русская особенность, обусловленная самим душевным складом русского человека. Другое национальное качество в России, по замечанию Д.Н. Овсянико-Куликовского, — самокритичность, склонность к насмешкам над «своею жизнью, своими нравами, формами быта, понятиями».
Самокритичность, способность к самоанализу — вес это присутствует в тургеневском герое. Наконец, сама страсть к отрицанию, по мнению того же исследователя, — национальная черта. Дух времени лишь обострил ее, но суть этого явления осталась прежней. Дух отрицания неизменно присутствует в героях русской литературы — в Чацком, в Онегине, в Печорине, у которого «врожденная страсть противоречить». Истоки этого отрицания лежат в особенностях русской жизни, душевного склада русского человека, в особенностях мировосприятия.
В отрицании Базарова отражаются и собственно-личностные черты героя. Это сам склад мышления его. Как замечает Д.Н. Овсянико-Куликовский, «у Базарова сильный аналитический и критический ум, несколько сухой и холодный, не чуждый иронии и скептицизма, «научно-деловой»… в области идей, идеалов, такой ум всегда предохранит человека от узости, односторонности, фанатизма, не позволит ему стать рабом идеи, мономаном».
В основе мировосприятия Базарова — тяга к внутренней свободе, он отвергает любые заданные шаблоны, догмы, правила.
Материалистическое миропонимание же ограничивает могущество человеческого духа. Вспомним разговор Базарова с Аркадием, в котором первый сопоставляет человеческую жизнь с вечностью. «А я вот думаю: я вот лежу здесь под стогом… Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно в сравнении с остальным пространством, где меня нет и где дела до меня нет; и часть времени, которую мне удастся прожить, так ничтожна перед вечностию, где меня не было и не будет… А в этом атоме, в этой математической точке, кровь обращается, мозг работает, чего-то хочет тоже… Что за безобразие! Что за пустяки!» — возмущается Базаров. В этом восклицании — неосознанное желание вырваться за рамки собственного учения, жажда абсолютной свободы духа.
Как точно замечает А.И. Незеленов, герой не верит в вечную духовную жизнь, но он «жаждет подобной веры». И эта жажда сказывается у Базарова во всем. Само отрицание его — какое-то «напряженное, искусственное и насильственное», крайняя резкость высказываний героя говорит о крайнем беспокойстве его духа, о его томлении в рамках нигилистических учений. Сама злоба Базарова демонстрирует нам не что иное, как особую душевную уязвимость героя. «Эта злоба не есть выражение нарушенного эгоизма или оскорбленного себялюбия, она есть выражение страдания, томление, производимое отсутствием любви. Несмотря на все свои взгляды, Базаров жаждет любви к людям. Если эта жажда проявляется злобою, то такая злоба составляет только оборотную сторону любви».
Базаров влюбляется в Анну Сергеевну Одинцову и безраздельно отдастся собственным чувствам. И эта роковая, всеобъемлющая любовь, охватившая Базарова, доказывает, насколько герой жаждет веры в вечную духовную жизнь.
Однако он глубоко несчастлив: Одинцова не отвечает ему взаимностью. И Базаров уже воспринимает свое чувство почти враждебно: любовь, по его мнению, ограничивает могущество его личности. Любовь вносит разлад в систему его взглядов, в его представления о собственной личности. «Он легко сладил бы с своею кровью, но что-то другое в него вселилось, чего он никак не допускал, над чем всегда трунил, что возмущало всю его гордость».
Невозможность счастья оборачивается ощущением глубинного трагизма человеческого существования, в том числе и собственно-личностного. И этот трагизм обостряется в стенах родного дома, где «вечные ценности» возвращаются к Базарову в виде родительской любви, семьи.
И высокомерно-снисходительное отношение героя к духовному и нравственному человеческому опыту приводит его к бесплодной рефлексии, нравственному кризису. Он словно восстает здесь против самой жизни, природы, незыблемых основ ее. И здесь, по мысли Тургенева, Базаров как будто лишается последнего — возможности обретения веры в свободу духа, в бессмертие. Любовь приоткрывает ему эту возможность, но и туг же «опускает его на землю».
Поэтому гибель Базарова закономерна. Внутренний конфликт его не может разрешиться в сюжетно-событийных рамках романа, потому что он имеет глубинный, философский подтекст. Образ этого героя глубоко трагичен.
Отметим, что в духовных исканиях Базарова во многом отразилось мировоззрение самого Тургенева, его философские взгляды. С. Орловский в 1918 г. писал о религиозной драме Тургенева, о роковом столкновении в душе его двух начал: «суровой готовности принять законы науки и непримиримого бунта души против них».
Человек в тургеневской философии заранее обречен, ничтожен перед неумолимым течением времени. Природа-судьба равнодушна, а порой и враждебна к нему, в отношении ее к человеку нет никакого смысла, никакой закономерности. Жизнь человеческая очень хрупка — она отдана на «произвол незначительных случайностей».
Человек не рождается для счастья — существование его несет на себе явный отпечаток «неминуемого страдания». Конечный результат этого страдания — смерть. Бессмертие же имеет смысл только при условии сохранения личности, в другом варианте оно равно небытию.
Стоит отметить, что взгляды писателя сформировались под влиянием философии Шопенгауэра, а также взглядов Паскаля. Пессимизм Шопенгауэра рождал в Тургеневе «чувство непобедимого отвращения к жизни», которая обречена. Однако в жизни есть несколько явлений, в которых человек обретает бессмертие. Это любовь, искусство и красота. И в романе писатель показывает нам, как встают на пути Базарова «могучие силы красоты и гармонии, художественной фантазии, любви, искусства.
Против Stoff and Kraft Бюхнера — пушкинские «Цыганы» с их предупреждающим афоризмом: «И всюду страсти роковые. И от судеб защиты нет»; против приземленного взгляда на любовь — романтические чувства Павла Петровича; против пренебрежения искусством, мечтательностью, красотой природы — раздумья и мечты Николая Петровича. Базаров смеется над всем этим.
Но «над чем смеешься, тому и послужишь», — горькую чашу этой жизненной мудрости Базарову суждено испить до дна».
Таким образом, вечные ценности — природа, любовь, красота и искусство — непоколебимы. И герой Тургенева собственной смертью искупает ошибочность, односторонность своего взгляда на мир.
Писатель не верит, что за людьми базаровского типа будущее России. Но уже сама любовь писателя к этому герою — свидетельство нравственной силы этого персонажа, душевной глубины его. «…Если читатель не полюбит Базарова со всей его грубостью, бессердечностью, безжалостной сухостью и резкостью… я виноват и не достиг своей цели», — писал Тургенев.
Образ Николая Кирсанова в романе «Отцы и дети» И.С. Тургенева
