Каково значение образа Христа в поэме А. Блока «Двенадцать»
Поэма «Двенадцать» является итоговым произведением блока и вместе с тем произведением новаторским. Это едва ли не единственное произведение в русской и советской литературе, вызвавшее столь разноречивые оценки, столь полемическую интерпретацию. Так, поэма была враждебно Встречена русской интеллигенцией. Н. Гумилев писал, что блок послужил в ней «делу Антихриста» — «вторично распял Христа и еще раз расстрелял Государя».
Очень резко отзывался о поэме И. Бунин: «Блок задумал воспроизвести народный язык, народные чувства, но вышло нечто совершенно лубочное, неумело, сверх всякой меры вульгарное». Не получила она быстрого одобрения и со стороны большевиков, изображенных в виде разбойников и убийц.
Одни видели в этом произведении карикатуру на большевиков, другие — гимн революции.
Многих шокировало, что шествие красногвардейцев возглавляет у Блока Иисус Христос. В дневнике поэта сохранилась следующая запись: «Страшная мысль этих дней: не в том дело, что красногвардейцы недостойны Христа, который идет с ними сейчас, а в том, что именно Он идет с ними, а надо, чтобы шел Другой».
«В «Двенадцати Блок пошел от куплетов и уличного говора. И, закончив вещь, приписал к ней Христа. Христос для многих из нас неприемлем, но для Блока это было слово с содержанием! С некоторым удивлением он сам относился к концу этой поэмы, но всегда настаивал, что именно так получилось. Вещь имеет как бы эпиграф сзади, она разгадывается в конце — неожиданно», — писал В. Шкловский.
Однако этот образ оставался загадкой для исследователей, он получал самые различные трактовки. Образ Христа считали высшим оправданием революции. Так, К. Мочульский видел в нем залог будущего объединения России — народа и интеллигенции.
М. Пришвин отождествлял образ Христа с образом самого поэта, готового принять на себя весь грех убийств. Другие исследователи считали, что шествие двенадцати возглавляет на самом деле не Христос, а Антихрист, т. е. Россия движется в никуда, и поэма направлена против революции.
Многое проясняют статьи Блока, написанные в тот период («Интеллигенция и революция», «Искусство и революция», «Крушение гуманизма» и др.). Обращаясь к своим современникам, поэт писал: «Стыдно сейчас… ухмыляться плакать, ломать руки, ахать над Россией, над которой пролетает революционный циклон». Блок призывает здесь «всем сердцем, всем сознанием» слушать Революцию. Видя в ней могучую, неподвластную человеку стихию, «черную злобу», поэт воспринимает ее как «святую злобу». В разгуле революционной стихии поэт, живший с чувством вины перед народом, видит возмездие за грехи отцов. «Что же вы думали? — писал он. — Что революция — идиллия?
Что творчество ничего не разрушает на своем пути? Что народ — паинька? И, наконец, что так «бескровно» и так «безболезненно» и разрешится вековая распря между «черной» и «белой» костью, между «образованными» и «нсоб-I раюванными», между интеллигенцией и народом?».
Осмысливая происходящее, Блок искал исторических аналогий, он рассматривал революционную эпоху как новую эру, аналогичную эпохе возникновения христианства. Эту идею поэт развил в своей работе «Катилина» (1918) и ряде других произведений.
Христос в глазах поэта был «вестником нового мира», бунтарем, восставшим против «больной цивилизации». Кроме того, мировосприятие Блока было символистским, в революции он услышал музыку стихий, почувствовал возможность обновления жизни. Поэтизацией гибели, крушения старого мира была проникнута его поэзия.
В стихотворении, посвященном 3.Гиппиус («Женщина, безумная гордячка!..»), Блок выразил свое отношение к революции как интуитивное, иррациональное: «Страшно, сладко, неизбежно, надо Мне — бросаться в многопенный вал…».
Однако в будущем поэт переосмыслил ход исторических событий — в зрелой лирике Блока звучат трагические мотивы, передающие душевные страдания поэта, его неудовлетворенность происходящим («Пушкинскому Дому»).
«В январе 1918 года я в последний раз отдался стихии не менее слепо, чем в январе девятьсот седьмого… (Итого я и не отрекаюсь от написанного тогда, что оно было написано в согласии со стихией… Поэтому те, кто видит в Двенадцати политические стихи, или очень слепы к искусству, или сидят по уши в политической грязи, или одержимы большой злобой, будь они враги или друзья моей поэмы», — писал Блок.
Таким образом, поэт не считал «Двенадцать» «полит вескими стихами». Как отмечали исследователи, «смысл поэмы — метафизический», «в блоковском восприятии революции соединились идея народного возмездия и идея Божьего прощения этого возмездия», во всем этом виде: он «духовное преображение страны и мира».
